Содержание
- Формулы элитария
- Господа не по Гегелю
- Широкие элитные массы
- Немного стратификации
- Антропофилия и антропофобия
Формулы элитария
Кто элита? По Гегелю, перечитанного Кожевым, это люди, отринувшие инстинкт самосохранения, ставящие на кон – самую жизнь. Это такая духовность: борьба за признание как идеальная ценность, снимающая саму биологию. И что замечательный парадокс – лучше выживает готовый к смерти.
По Марксу, это люди, случаем собранные по сильную сторону отчужденных законов (однако если допустить, что они там собираются не случаем, а сами собой, в их позиции появляется закономерность: пусть они не творцы законов, но хотя бы – их медиумы, их особая субстанция и особо ценные кадры). В чем-то схоже у Бурдье. Если по нему, это жертвующие индивидуальным частным – чтобы говорить от группы, решать от имени общего.
Гераклит Эфесский писал вот так: «Война есть отец всех вещей. Одних она делает рабами, других свободными. Одни становятся богами, другие остаются людьми». Его любил цитировать Мераб Мамардашвили. Поэтому не надо особо жалеть рабов. Обычно это добровольная роль – и можно было сыграть другую.
По Ницше, это носители проактивности. По сути, речь идет о способности принимать решения, не мотивированные внешним тычком и пинком, некоторый отказ от слепой и тупой реакции. Но при этом активность. В некоем смысле, «немотивированное решение». Что отчасти тавтология. Подлинное решение мотивировано самим собой.
При этом «воля к власти» отнюдь не значит, что человек непременно хочет занимать властный пост. Стремление к посту – зачастую и будет типовой реакцией на социальные среды. «Воля к власти никогда не проявляет себя в борьбе» (Делез и Гваттари, «Капитализм и шизофрения»). «Не брать, но отдавать, не добиваться, но сотворять» (Делез, «Ницше»). Там же: «лишь там, где победил нигилизм, воля к власти вожделеет господства». И собственно Ницше: «Неслышно вращается мир вокруг творцов новых ценностей».
Резюмировать под общим знаменателем это сложно. Если робким пунктиром, то можно сказать: наш герой – агент идеального. Даже если кажется плохим человеком, без него было бы еще хуже.
Сюда же правило: всё, что не может управиться с собой само, будет управляемо либо исчезнет.
Господа не по Гегелю
В «диалектике раба и господина» господин, как известно, прежде всего рискующий. Ставящий на кон свою жизнь в «борьбе за признание», а раб трясется за жизнь, ничего не ставит – поэтому он раб. В дальнейшем стороны обмениваются символами. Господин периодически демонстрирует готовность немедля помереть, раб – отсутствие готовности, и все по местам.
Нынешняя элита не просто «не по Гегелю», она, полагаю, даже с приставкой «анти». Один её представитель, сам по себе человек хороший, делился заветной формулой: «Условие там только одно – умение активно приспосабливаться. Именно активно, но именно приспосабливаться».
И десять человек говорили мне тоже самое.
Да я и сам вижу.
Извернуться так, чтобы быть максимально полезным расплывчатому начальству, которое, в свою очередь, делает то же самое, и т.д., до бесконечности. Быть полезным – сунув куда поглубже свои желания, хотения, ценности.
В этом смысле «характер» — вещь при делании карьеры сугубо вредная. Если понимать его классически, как «сдохну, но будь по-моему». Определение воли мутирует в новый императив – являть оргазм от изнасилования…
Широкие элитные массы
Самое простое определение, кто это: принимающие решения за других. За других можно решать различными способами. Как вообще оказать влияние на другого? Можно:
- приказать;
- купить или предложить что-то выгодное;
- убедить, научить, соблазнить.
То есть это все, стоящие в позиции управленца, предпринимателя, интеллектуала. Позиции можно и совмещать. Но в чистом виде это разные сословия.
Один из возможных тестов на элитность: «есть ли в вашей работе ценность, помимо денежного вознаграждения?». Если «да», ценз взят. Любопытно, что большие деньги получают как раз работающие не только за деньги. Только за деньги работает как раз пролетариат и приближенные к нему лица. Если есть сомнения, вопрос можно конкретизировать: если бы вам не платили деньги за деятельность, но положили нынешний доход как ренту, какой процент из того, что делаете сейчас – стали бы делать?
Можно тот же тест оформить немного извне. «Как вы думаете, это не западло было бы делать сыну лорда?». То есть понятно, что такому человеку зарплата не нужна. Но он может быть оригиналом, и, скажем, посвятить себя преподаванию наук сельским детям. Ну, что можно? Можно политиком, бизнесменом, офицером, священником, профессором, писателем, можно писать заметки в газетку (но не любые, скажем, полемическую статью можно, репортаж из Африки можно, но новостишки, компиляшки, интервьюшки с идиотами – не по чину). Но вот штукатурить, или подносить подносы, или рекламировать всякую ерунду (что-нибудь стоящее – наверное, можно), или… Не будем продолжать, понятно. Наследник лорда может быть оригинальным персонажем, замешанным, к примеру, в подготовке революции или показном волонтерстве. Но вот в чем он не может быть замешан, так это в старом добром труде, как его понимал марксизм (отчужденная и превращенная форма деятельности за скромную компенсацию, лишенная иных смыслов).
Ну вот, понятно. По счастью, чтобы преподавать детям, сыном лорда быть вовсе не обязательно.
А если брать элиту – в узком смысле? Но также формально? Как вариант: обладатели капитала, не обязательно денежного, можно символического («звезды»), административного («номенклатура»). Речь о критическом минимуме ресурса, допускающем свое самовоспроизводство. Деньги делают деньги. Популярность производит популярность, в популярные передачи зовут уже популярных людей, и т.д. Власть воспроизводит власть, всё техническое, рутинное, не связанное с удержанием и продвижением статуса, собственно работу – можно раскидать на подчиненных.
Можно также сказать: достигшие несгораемой планки. С некоего уровня легко упасть. Был ларек – нет ларька. Но с некоторого уровня чина, капитала, известности практически невозможно упасть совсем уж на землю. Если тебя будут перемещать вниз, то бережно, под руки, не абы куда. Мэра крупного города, заместителя губернатора, депутата Госдумы. Где-то с этого уровня. Энное количество денег — аналог в бизнесе. Можно потерять всё, но если некогда ты заработал, положим, 10 млн. долларов, бедность уже почти невозможна. Могут убить, но не разорить навсегда. Связи. Опыт. Упал – поднимешься. Вот человек, выигравший эту же сумму в лотерею, и вот бизнесмен, её имевший, но потерявший. Кто будет богаче через 10 лет из двоих? Вряд ли наш лотерейщик. То же с популярностью, советские «звезды» образца 1990 года могут хоть залаять, социум будет содержать их до конца жизни. «Несгораемая сумма». Миллион фанатов не пропьешь. «Жизнь удалась».
Немного стратификации
Я бы вообще представлял себе социальные страты не по доходу. Скорее по функции, или даже по потенциалу к функции. Или по способу получения дохода – так скажем.
«Лоу» — рядовые работающие. Рабочий, грубо говоря. Независимо от дохода. Включенный в индустриальный, или постиндустриальный конвейер как заранее известная скучная функция, атом, воткнутый в цепь рутинных автоматических действий (если верить мечтам, то при коммунизме все такие человечки менялись на роботов, это такие проклятые профессии, которые не могут быть призванием вообще никак).
«Миддл» — не рядовые. К офицерским званиям трудовых армий начала 21 века причисляется не только менеджмент, но и, допустим, работник сферы образования (он ведь тоже управляет, он – менеджер развития, или менеджер его видимости), или медийщик, или рекламщик. Т.е. совокупность не столь даже чистых управленцев, сколь приравненных к ним, управленцев сознанием, например. Это потенциально творческие профессии, скажем так. Труд, который может быть представлен как деятельность, ежели постараться.
«Хай-класс», элита — имеющие пассивный доход, значимый для других. По-русски говоря – имеющие капитал, на денежный поток с которого можно не только греть пузо на островах, но и заставлять других чего-то делать.
Суперэлита – имеющие символический капитал, легко переводимый в большой пассивный доход. Тест такой: человек на десять лет уходит из общественной жизни, затворяется, потом возвращается, говорит – «дайте мне миллион». И вот если дадут под имя – у человек такой капитал есть. Кто это? Вряд ли бизнесмены и замминистры – этих забудут. Разве что очень крупного политика, президента – еще вспомнят… Скорее это «звезды», но именно первой величины, то есть те немногие, на которых работает время, а не против них. И, может быть, традиционная знать, но вообще-то не уверен.
Антропофилия и антропофобия
Антропоцентризм приводит к элитаризму. Если полагать человечество божьей тварью, все мы, по большому счету, никто. В творении последний хмыренок мало отличен от хмыря номер один… Периферия уравнивает. Все убоги – все равны. Все твари братья и сестры. Но если человечество лезет в центр мира, если оно претендует на космогонический статус, если оно «звучит гордо», и по гордости подбирается к известному архангелу… дистанция между первыми и последними – абсолютна. Нет того абсолютно внешнего, что ничтожит любую нашу дистанцию, и дистанция правит бал. Если человечество – главная ценность, то презентовать её должны «первые лица», только за ними признается в финале достоинство. Всё остальное – ресурс. С ним можно поделиться, можно не поделиться. Олигархия в таком случае не обязательный строй, но самый естественный. Если напрягаться, возможна и демократия, и социализм, но текущее само по себе тут будет олигархическим. И кому-то очень даже антропофобским.